Такая как есть [Запах женщины] - Вера Кауи

– Лжешь, – заметил Макс холодно. – Все, что ты делаешь, только подтверждает обратное. Ты изо всех сил стараешься доказать, что отличаешься от нее. Заранее поздравляю, но не понимаю, почему одно мешает другому.

– Очень даже мешает. Сейчас я просто доктор филологических наук Александра Брент. Мое имя никак не связывается с Евой Черни, у которой было пять мужей и бесчисленное количество любовников. Наши миры находятся в разных галактиках. И я не хочу, чтобы они соприкасались.

Макс молчал. Ничего удивительного. Работа в университете требует респектабельности. Имя преподавателя, конечно же, не должно связываться со всякого рода светскими скандальными хрониками. В отличие от матери Алекс старается избежать внимания прессы. Они и во всем остальном являют полную противоположность друг другу. Одна – сказочно хороша собой, сексуально притягательна, ни на секунду не сомневается в своей власти над мужчинами и в том, что имеет право вертеть ими, как ей вздумается. Другая – только и мечтает о том, как бы укрыться от взгляда посторонних, страшно уязвима и неуверенна в себе.

«Моя религия – это красота, и в ней я играю роль жреца», – не раз повторяла Ева. И когда родился сын, она сразу принялась боготворить его на свой манер: «Посмотрите, какая у него бархатистая кожа… а глаза? Вы когда-нибудь видели такого очаровательного ребенка?» – восклицала она, обращаясь то к одному, то к другому, забывая о том, сколько раз уже задавала им этот же самый вопрос. «Он такой хорошенький, что я готова его съесть», – говорила она, кидаясь обнимать своего малыша, покрывая поцелуями его с ног до головы, пока он не начинал верещать и отбиваться.

«И она-таки «съела» его», – подумал Макс печально.

Однажды, улучив удобный момент, когда Ева находилась в отличном расположении духа, Макс спросил: «Почему ты так настроена против Алекс? Неужели только из-за того, что она недостаточно красива с твоей точки зрения? Но ведь она – глубокая натура, и с ней интересно разговаривать». – «Разве женщина создана для того, чтобы с ней разговаривали?» – отрезала Ева. «Но и это ей необходимо, чтобы…» Ева резко повернулась к нему: «Не стоит больше заговаривать со мной на эту тему. Это не твое дело. Пойми раз и навсегда, Макс…» – «Хорошо, как скажешь», – миролюбиво согласился он. Но не перестал размышлять над тем, почему все сложилось именно таким образом.

Комната Евы на верхнем этаже виллы напоминала ему чем-то комнату Синей Бороды. И Ева не дала ему ключика от нее. Когда же Макс попытался разведать что-нибудь, что помогло бы найти объяснение, то обнаружил, насколько тщательно Ева замела следы. Он не смог найти никаких достоверных свидетельств ранее 1960 года, когда ей стал покровительствовать Генри Бейл. Бесконечные интервью, многословные статьи, небольшие подписи под фотографиями и пространные описания того, как она шла к вершине славы, – оказались вариациями на одну и ту же тему, тасованием одной и той же скудной колоды фактов. И нигде не говорилось ничего определенного о более раннем периоде ее жизни, куда уводила ниточка, связанная с Алекс. Как раз эта часть биографии оставалась самой таинственной, хотя у всех, кто брал у нее интервью, не возникало сомнений, что Ева вывернула ради них всю подноготную.

«Если бы Крису достался ум Алекс, а ей – его красота, интересно, как бы все повернулось?» – подумал Макс и вздохнул:

– Ну что ж…

Алекс не отрывала от него тревожного взгляда:

– Я знаю, чем обязана тебе, Макс, но…ты просишь невозможного. Я живу своей жизнью, и моей матери нет никакого дела до нее…Увидев меня, она только почувствует неприязнь, которая еще больше обострит ее чувство потери. Она поднимет глаза и скажет что-нибудь оскорбительное в мой адрес. Ты этого хочешь? Ради этого зовешь туда? Оставь ее в покое, и она сама вскоре одумается.

– Все это слишком затянулось. У меня нет времени. В эту черную дыру сейчас утекают доходы, потеря которых скажется самым губительным образом. Еве уже предложили продать компанию целиком, и она, кажется, готова согласиться.

– И что тут плохого?

Макс возмущенно оглядел ее:

– Плохого? Ева Черни – и есть компания. Вспомни, что произошло после смерти Элен Рубинштейн и Элизабет Арден. Ты хочешь, чтобы то же самое случилось и с нашей фирмой?

– Нет, конечно.

– И я тоже. Такой другой компании, как у нее, не существует. Она неповторима в своем роде и держит в руках рынок. Наша единственная реальная соперница – фирма Эсте Лаудер, потому что она находится в той же самой высшей лиге, что и наша. Ради того, чтобы компания заняла такое место, я работал как проклятый все эти годы и намерен и далее сохранять тот же уровень. Я очень хорошо отдаю себе отчет в том, что твоя мать разыгрывает очередное представление. Вся ее жизнь – это роли из разных пьес, но я не могу допустить, чтобы игра зашла так далеко. Когда она сама осознает степень потерь, может оказаться слишком поздно.

– Но мне не хочется, чтобы меня начали разглядывать, как под лупой.

– Заверяю тебя, что никакой лишней информации, кроме официального сообщения о смерти Криса, в газеты не просочится, если нам сейчас удастся остановить Еву. Пока шумиха не поднялась, пока газетчики не пронюхали о том, что Ева не выходит из клиники, что из отделения перевели всех пациентов и так далее. В противном случае их уже не остановишь. А ты знаешь, что такое слухи для любого предприятия – гвозди, которые забиваются в крышку гроба, чтобы похоронить тебя заживо. Рушатся все договоренности, все заранее намеченные сделки, срываются переговоры.

– Я не хочу ничего делать для матери точно так же, как она не желала думать обо мне.

– И тебя не волнует, что она в буквальном смысле слова совершает самоубийство?

– У нее всегда все сходило с рук. Обойдется и сейчас. Зачем мне снова переживать то, о чем я, наконец, начала забывать. Меня ждет весьма престижная премия – мое имя появится на первых полосах газет не в связи с каким-то сомнительным скандалом. Здесь я преуспевающий и уважаемый человек. Там – выступаю в роли незаконнорожденного ублюдка. Моя репутация в глазах университетской общественности должна оставаться незапятнанной.

– В таком случае, как ты объясняешь им мое появление здесь? В каком качестве я выступаю?

– Моего доверенного лица.

– А не друга?

Алекс улыбнулась растерянно:

– Ты всегда был для меня самым близким человеком, Макс, но это все равно ничего не изменит. Если бы Крис выжил после катастрофы и нуждался в моей помощи – я бы помчалась туда не медля ни секунды. Но сейчас я обязана ехать не ради него, а ради матери, и пусть я буду проклята, если пошевельну хоть мизинцем ради нее! – Алекс встретила его взгляд со всем упорством и упрямством, на какие была способна. И Максу на какой-то миг показалось, что он видит перед собой Еву Черни.